Еврейский русский английский

Сегодня на ТАКе нам сообщили результаты экзамена по английскому, и мы даже посмотре­ли работы. Как мы и боялись, сыграли свою роль вопросы, в которых варианты ответа бы­ли, на наш взгляд, несколько неоднозначны. Из-за этого ответы на несколько сомнительных вопросов не были засчитаны. Тот, кто придумывал тесты, не вполне ясно выразил, что он хотел спросить, и нечётко сформулировал варианты ответов. На наш взгляд, тест не вполне грамотно составлен, но кому это докажешь.

Результаты не очень утешительны – я еле перевалил через необходимые 80 (из ста, естест­венно), а Наргиза немного недобрала. Теперь мне предстоит ещё один экзамен (чтобы быть допущеным до английских уроков уже не на ТАКе, а в колледже), а Наргизу отправили учиться в третью (самую высокую) ТАКовскую группу. Думаю, что если качество тестов во втором экзамене будет такое же, то у меня маловато шансов на их прохождение. Но в любом случае, пока я решил тоже посещать занятия, так как самостоятельно сформулиро­вать и сказать какую-нибудь английскую фразу могу с большим трудом. Когда дело дойдёт до этого второго экзамена, думаю, сдавать его позволят нам обоим.

Сегодня же у нас впервые были две пары английского в третьей группе. Училка русская, и очень неплохая. Эдакая рослая интеллектуалка в возрасте, с хорошо развитыми чувства­ми юмора и собственного достоинства. Интересно, что все учителя английского, которых мы тут встречали, а также глава английской кафедры ТАКи – русские. Не по каждой это сразу понятно, например, мы не сразу разобрали, что к главе английского можно обращаться по-русски тоже. А нашу англичанку на русский язык вообще невозможно выманить.

С языками в наших головах вообще полная неразбериха. Видимо, пока мы учили в школе один иностранный язык, наш мозг настроился, что так и будет дальше. Поэтому теперь, ког­да "главный" иностранный язык сменился, "поймать" в голове второй очень трудно. Постоян­но лезет кен вместо yes, и то же самое со многими выражениями, которые мы уже знаем на иврите. Так что нужно активно вытаскивать английский из "пассивов" головы. Мы решили ино­гда говорить на нём между собой, и вроде получается. В конце концов, мы надеемся, что английский в нашей жизни сыграет всё-таки более важную роль, чем иврит, при всём уваже­нии к последнему. Так что надо вспоминать.

На уроке английского выяснилось то, что мы сразу поняли – что их тест совершенно не показатель знания языка. В нашей группе (самой лучшей) есть люди (не меньше половины), которые читают с большим трудом и не знают довольно простых слов. Но программа вроде бы ничего, нам уже на первом уроке дали попробовать кусок другого английского теста под названи­ем "Амир" (который сдают по всему Израилю). Этот тест составлен очень неплохо, и тот кусок, на который на экзамене выделяется 5 минут, мы где-то за столько и выполнили (само собой, без ошибок). Вопросы, не в пример прошлому экзамену, были поставлены чётко и недвусмысленно. Очень надеемся, что второй тутошний экзамен будет похож на этот самый "Амир", а не на предыдущую самоделку.

Общественно-политическая жизнь и зарплата

Сегодня вечером мы пошли получать наши чеки (за работу в гостинице в августе). Там, где мы их получали, собралась немалая толпа народу, так как чеки все получают одновремен­но. Воспользовавшись таким скоплением (помимо тех, кто получал деньги, набралось немало новоприбывших, которые пришли узнавать насчёт будущей работы), там образова­лись три мужичка. Как оказалось, это были лидеры одного из ашкелонских общественно-политических движений.

Несмотря на нашу политическую аллергию, нам понравилось, что мужички явно умеют мыслить, говорить и даже (может быть) хотят сделать что-то из того, о чём говорят. Конечно, вопрос, смогут ли, и не пропадёт ли это желание после избрания, если оное состоится. Но на все каверзные вопросы, которыми их закидали особо активные избиратели (типа Нар­гизы), когда поняли, что всё равно сидеть там и слушать их придётся, пока очередь идёт – короче, на все вопросы ответили они внятно, путаясь не больше, чем нормальные люди (то есть не было ощущения, что они не понимают, о чём говорят).

Кстати, пока вопросов не было, их речь производила впечатление обычной политдемагогии (причём не самого лучшего образца), но когда разговор зашёл о реальных вещах, стало понятнее и конкретнее. Это неплохой показатель, поскольку у профессиональных полити­ков, как правило, всё наоборот – разговор "в общем" для них удобнее, чем поднятие конк­ретных тем. Ну, ладно, голосовать мы всё равно вряд ли будем (времени и желания нет, да и всё равно мы через пять месяцев сваливаем – что ж мы будем влиять на жизнь ашкелон­цев), но как-то поучаствовать в общественной жизни города было интересно (один раз, не больше).